Я - это все
Когда дзадзэн - это "Я и не что иное", без какой-либо связи с другими людьми, не замыкаемся ли мы тогда в раковине, называемой "я", и не видим более своих собратьев?
Не будет ли такой дзадзэн просто отступлением, бегством от мира? Связан ли он фактически в некотором определенном смысле с другими людьми, с сообществом? Здесь нам необходимо внести ясность, так как вопрос вполне опревдан. В сущности, это такая проблема, которая возникает перед людьми, желающими практиковать дзадзэн и в то же время старающимися найти какой-то способ жить в человеческой реальности.
Прежде чем ответить на это, нам необходимо еще раз рассмотреть глубинную проблему: что значит "я" для последователей дзэн? При ее рассмотрении появится и ответ на проблему: мы и другие.
Тут мы приходим к основному учению буддизма махаяны, где значение сказанного выше становится еще более ясным. Прежде всего, что это значит - "другие"?
Обычно человек представляет себя этим "я" в противовес другим и наоборот. При этом определяются внешние взаимоотношения с другими. Это "я" - я сам, а не "кто-то другой".
"Я" и "другой" диаметрально противоположны жруг другу, однако они в то же время зависят друг от друга. Попытка разделить обоих привела бы к отступлению, к бегству от мира, к самообожествлению, к философии страуса, к самодовольству.
Однако это чуждо установке дзадзэн.
Разумеется, обычно мы думаем в понятиях контрастных отношения "я и другой"; во все же время дзадзэн мы, однако, освобождаемся от этой идеи. Мысль о противоречии прекращается именно вследствие полного освобождения от сознания себя каким-то "я", которое устанавливается или определяется извне. С другой стороны, мы проявляем внутри себя "Я" как реальность жизни. Мы как бы пробуждаемся к ней. При этом неважно, чтобы мы осознавали этот факт в словесных выражениях или стремились дать ему какое-то наименование: мы переживаем "Я" как первоначальное жизненное ощущение.
Иначе говоря, даже если мы снова и снова употребляем выражение "Я - это просто я", это ни в коем случае не означает некоторого замкнутого в себе "я", исключающего других.
Это не то "я", которое отрицает другого, которое находится с ним в противоречивых взаимоотношениях.
Это "Я" - то, что "пробуждается", то, что представляет собой реальность жизни. Это не какое-то прочно установленное понятие, а переживаемое содержание "пробужденности". Это реальность жизни: отсюда и формула, которую мы все время повторяем: "Я, которое есть просто "я".
Это никоим образом не означает, что связь "я и другой" полностью исчезает. Она не улетучивается; однако в языке дзэн и для последователей дзэн связь "я и другой" будет коренным образом отличаться от обычного значения этих слов.
Для пояснения приведем маленькую старую басню, дошедшую до нас от периода Эдо (1603-1867).
Позади одного храма находилось поле, на котором росли тыквы. Однажды между ними вспыхнула ссора. Все тыквы разделились на две партии, подняли ужасный шум и ожесточенно стали оскорблять одна другую. Добрый монах, управляющий храмом, услышал страшные крики и выбежал, чтобы посмотреть, что случилось. Он обнаружил, что тыквы охвачены безумной ссорой, и заворчал: "Эй вы, глупые тыквы! Что вы, с ума сошли? Зачем вы ссоритесь? Все люди заняты дзадзэн!".
Благочестивый монах показал тыквам, как надо практиковать дзадзэн: "Скрестите ноги, сядьте, выпрямите шею и спину!".
Тыквы выслушали сказанное; во время практики дзадзэн их гнев улегся. После этого мастер обратился к ним в полном спокойствии: "А теперь каждая положи руку себе на голову!".
Тыквы сделали это, и каждая почувствовала там, наверху, какую-то удивительную вещь: они обнаружили, что это была плеть, идущая от одной к другой и связывающая их друг с другом. Тыквы смутились: "Все же это удивительно. Мы все связаны одна с другой и живем одной жизнью - и при этом так безрассудны, что вцепились друг другу в волосы! Какая глупость! Наш добрый монах был прав!". И с того времени вся колония тыкв жила в мире и единодушии.
В обыденной жизни мы замкнуты в круге своего малого сознания. Однако, если мы отбросим свои мысли, если "пробудимся", мы обнаружим "Я" как живую реальность, которая пронизывает весь мир, все творения.
Как бы там ни было, воспринимаем мы это или нет, но все мы живем в этом всеобщем "Я".
Шакьямуни произнес, когда пришел к пробуждению:
"Я достиг Пути одновременно со всем миром и со всеми живыми существами. Все предметы - горы, ручьи, реки, деревья, травы… стали Буддой". Эти слова достаточно отчетливо показывают одно: сатори, состояние, к которому пробудился Шакьямуни, - это "Я", равное целой вселенной.
