Суждения и беседы.
Из книги «Ле-Цзы»
Циньский князь Мугун сказал конюшему Бо Лэ:
- Ты уже стар годами. Нет ли кого-нибудь в твоем роду, кто бы умел отбирать коней?
- Доброго коня, - отвечал Бо Лэ, - можно узнать по стати, мускулам и костяку. Однако у Первого Коня в Поднебесной все это - словно бы стерто и смыто, скрыто и спрятано. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов. Сыновья же мои малоспособны: они сумеют отыскать хорошего коня, но не смогут найти Первого Коня в Поднебесной. Когда-то я таскал вязанки дров и связки овощей совместно с неким Цзюфан Гао. Он разбирался в лошадях не хуже вашего слуги. Пригласите его.
Князь принял Цзюфан Гао и немедля отправил его за конем. Через три месяца Цзюфан Гао вернулся и доложил:
- Отыскал. В Песчаных Холмах.
- А что за конь? - спросил Мугун.
- Гнедая кобыла.
Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец. Князь, опечалившись, позвал Бо Лэ и сказал ему:
- Ничего не получилось! Тот, кого ты прислал отбирать коней, не способен разобраться даже в масти, не умеет отличить кобылу от жеребца - какой уж из него лошадник!
- Неужели он этого достиг! - сказал Бо Лэ, вздохнув в глубоком восхищении.- Да после этого тысячи и тьмы таких, как я,- ничто в сравнении с ним! Ведь Гао видит природную суть. Отбирает зерно, отметая мякину, проникает вовнутрь, забывая о внешнем. Видит то, что нужно видеть, а ненужного - не замечает. Смотрит на то, на что следует смотреть, пренебрегая тем, на что смотреть не стоит. Да такое умение - дороже всяких коней!
Когда жеребца привели, это и впрямь оказался Первый Конь в Поднебесной!
(Из гл. 8 - "О совпадениях!")
Горы Тайхан и Ванъу, в семьсот ли окружностью, в десять тысяч жэнь высотою, помещались поначалу к югу от Цзичжоу, севернее Хэяна.
Простак с Северной горы жил там же, напротив. А было ему уже под девяносто. Устав карабкаться по горным перевалам, совершать дальние обходы и делать крюки, он собрал как-то своих домашних и стал совещаться:
- А что, если приналечь да срыть эти горы до основания - чтобы открылась прямая дорога на юг Юйчжоу, аж до самой реки Ханыпуй?
Все дружно согласились, но жена Простака усомнилась:
- С твоими силами не одолеть и холмика Куйфу - тебе ли сладить с этакими горами! Да и куда девать землю и камень?
- Будем сбрасывать в залив Вохай - севернее отмели! - отвечали ей.
И, взяв с собой троих сыновей и внуков покрепче, Простак принялся ломать скалы, рыть землю и перетаскивать ее в корзинах к заливу Бохай. У соседки-вдовы из семейства Цзинчэн был сын, едва успевший сменить молочные зубы,-он тоже примчался на помощь. Зима сменилась летом, а обернуться до залива и обратно успели только один раз.
Умник о Речной Излучины, подсмеиваясь, отговаривал Простакам
- Ну и дурень же ты! В твои-то годы да с твоими силами - да ты в горах песчинки не сдвинешь с места, не говоря уж о земле и о камнях!
Простак вздохнул:
- А ты так туп, что разумеешь хуже малого ребенка - мальчонка-сирота и то умней тебя. Я умру, а сыновья останутся, а у сыновей еще народятся внуки, а у внуков тоже будут сыновья, а у тех - свои сыновья и внуки; так и пойдут - сыновья за сыновьями, внуки за внуками - и не будет им конца и переводу. А горы-то уже не вырастут - так чего же горевать, что я не успею их срыть?
Умник так и не нашелся, что ответить.
Горный дух, начальник над змеями, прослышав об этом, испугался, что старик не отступится, и доложил обо всем Небесному Владыке. Владыка, тронутый простодушием старика, повелел двум духам из рода Муравьев-Великанов перетащить горы на себе: одну - на северо-восток, другую - на юг Юнчжоу. С той поры от самого юга Цзичжоу и вплоть до реки Ханыпуй нет больше горных преград.
