Монахине - с любовью...

Она взяла в руки пластмассовый нож для того, чтобы разрезать муарового цвета конверт, благоухающий духами. В левом его углу красовалась тисненая красная роза. От любопытства на её гладком лбу появились морщинки, а затем она быстро пробежала глазами первые строки письма, и её лицо залилось краской от сильного смущения:

"Сестре Джасмине. Заведующей начальной школой Иисуса, Гондапалли.

Я не знаю, стоит ли мне открывать Вам мое сердце, особенно когда я должен оставаться анонимным, неизвестным и невидимым. Это может сделать меня вдвойне грешным в Ваших глазах, точно как шофер, сбивший пешехода своей машиной и бежавший с места аварии. Но ведь Вы с Вашим божественным пониманием человеческих страданий, наверняка с симпатией отнесетесь к моей агонии.

Я влюбился в Вас, сестра. Эти слова потрясут Вас как богохульные, даже смахивающие на кровосмешение. Но я не могу себя сдерживать. Может быть, во мне поселился дьявол. Мне кажется, я уже горю в аду - мой грех плачевен, моя боль нетерпима и я сам в ужасе от того, что я делаю. Но у меня больше нет никого, кто бы меня понял или выразил сострадание.

Это произошло в один день, до вашего ежегодного торжественного вечера, когда я пришел вместе с моей дочерью на генеральную репетицию. Вы были заняты с третьим классом, в котором она училась. Они пели "О, моя дорогая Клементина". Я смотрел на Вас. Вы сидели за роялем в белоснежном шелковом наряде. Ваша шея гибко клонилась к клавиатуре и напоминала лебединую. Из-под вуали были видны ваши черные как вороново крыло волосы. С Ваших нежных деликатных губ сходили чудесные слова. Это было божественно, точно, как "Гармония" Франка Дикси, за исключением только того, что в этой сцене поклонник находился за четыре ряда от вас, анонимный. В моём воображении я видел Вас с джхумкой из рубинов на лбу, бриллиантовыми браслетами на запястьях и золотыми серьгами, такими же большими, как полная луна в тихую летнюю ночь. Вы были воплощением молодости, красоты, грации и чистоты. Я был женат на хитрой и корыстной женщине и всю свою жизнь я хотел найти кого-то такого, как вы. И вот теперь Вы появились на моем небосклоне как рождественская звезда.

С тех пор я прихожу смотреть на Вас каждое утро: Вы проводите школьную ассамблею и мягко отчитываете опоздавших, а я стою среди других родителей, незаметный для Вас. Моя дочь сейчас готова пойти в школу довольно рано, и это дает мне немножко больше времени, чтобы Вами любоваться. Одного лишь мимолетного взгляда на Вас каждое утро мне достаточно для того, чтобы вынести все тяготы моего офиса в хорошем настроении".

Это письмо потрясло сестру Джасмину. Её первой реакцией было чувство стыда. Затем оно перешло в сильный гнев, эмоцию, ей почти неизвестную. Ей казалось, будто кто-то её осквернил. Почему этот дьявольский человек выбрал её? Она была дочерью богатого торговца углем и всего лишь 3 года назад в возрасте 21 года добровольно отреклась от мира, чтобы посвятить себя Иисусу Христу и человечеству. Сейчас же тот мир, который она бросила, опять её догнал. В её глазах заблестели слезы. Она была одна в своем кабинете. Опустившись на колени, она стала молиться Богу, чтобы он помог ей преодолеть эту трудность, которую поставил перед нею хитрый враг, пытающийся завести её в западню.

На следующее утро на школьной ассамблее её голос слегка дрожал. А её речь была самой короткой за все время.

- Дети, никогда не забывайте помолиться перед сном. Молитва - это сила, единственное орудие для борьбы со злом.

После этого она направилась к воротам в явном намерении приструнить тех, кто опоздал. Но она отпустила их с мягким упреком. Она стояла на тротуаре, исподтишка оглядываясь вокруг, в надежде увидеть своего таинственного врага. Но как его узнать?

Возле автобусной остановки все еще толпилась небольшая группа родителей. Мимо по дороге неумолимо проносились машины, грузовики, мотороллеры, молочные фургоны...

Мелкие торговцы, обосновавшиеся по обеим сторонам ворот, были слегка заинтригованы, видя ее стоящей так долго после того, как уроки уже начались. Старая женщина с копной путаных седых волос, продававшая жареный арахис, улыбнулась ей беззубой улыбкой. Молодой торговец леденцами, жвачкой и шоколадом почти встал со своего места, словно отдавая дань уважения королеве.

На следующее утро пришло еще одно письмо в таком же самом надушенном муаровом конверте. На этот раз это была короткая записка, написанная наспех на линейной бумаге, вырванной из тетради. Его дочери? У нее сильно дрожали руки, когда она открывала конверт.

"Да, я тоже вчера молился, наверно, впервые в жизни, чтобы подавить в себе свою собственную "дьявольскую" тоску по Вам, но безнадежно. Тогда я начал молиться, чтобы Вы простили меня, потому что, я знаю, я Вас обидел. То выражение страха на Вашем лице сегодня утром, как у испуганного оленя, когда Вы оглядывались по сторонам, чтобы увидеть меня. - Вы выглядели еще более красивой тогда. В Ваших глазах был виден блеск, а я же прятался за киоском, где продают табак, тут же за углом. Конечно, в следующий раз я найду другое место для этой цели.

Но не расстраивайтесь, моя дорогая. Я не хочу причинить Вам боль. Я постараюсь снова помолится, чтобы принести Вам успокоение. Может быть, это поможет. Возможно, Вы тоже должны помолится за меня, чтобы мы смогли связаться друг с другом через Христа".

Только два письма она получила, но ей уже казалось, что её жизнь рушилась. После уроков она сидела в своем кабинете, окутанная тишиной. Её изредка нарушали приглушенные звуки движения. На газонах школы садовник уже начал поливать траву и цветы. Ей было слышно, как шипела вода, выходившая из шланга.

Она встала, чтобы посмотреть в окно, и её глаза остановились на её собственном отражении в раме. Она видела выбивавшиеся из-под вуали волосы, свою гибкую шею (как у лебедя), свою высокую грудь и недоумение в больших глазах.

"Это проклятое тело! Я знаю, я перед судом…"

В эту ночь она не могла сосредоточится на молитве, ей казалось, что она случайно услышала чей-то разговор по телефону и дьявол богохульственно вмешался в него. И тут её осенило - она решила пойти на исповедь, подчинится воле Божьей и постараться найти выход из этой путаницы.

На следующее утро в воскресенье её можно было видеть идущей по покрытой гравием тропе к собору Св. Петра - португальской церкви XVII века, построенной самыми ранними европейскими поселенцами в этом отдаленном городке, находящемся примерно в 80 милях от Мадраса. Это была гигантская готическая структура из гранита. Её огромные окна были расписаны картинами солидных мадонн в различных молитвенных позах. Шпили церкви триумфально уносились вверх.

Быстро обойдя серую колонну, она исчезла внутри. Приблизившись вплотную к резной ширме, она почувствовала себя в безопасности и начала свою исповедь.

- Почему ты так расстроена, дитя мое, письмами этого лунатика? - Послышался с другой стороны ширмы мягкий хрипловатый голос.

- Отец мой, я боюсь. Мне кажется, будто на меня смотрит дурной глаз.

- Почему ты должна бояться? Просто выброси эти письма и продолжай исполнять свой долг перед Богом.

- Но мне очень трудно позабыть...

- Что?

- То, что он сказал.

- А что он сказал? - На этот раз тон исповедника был несколько резким.

- Его слова о моем теле и... - голос сестры Джасмины превратился в шепот, и она начала рыдать.

- Не плачь, дитя мое. Продолжай.

- Исповедник был несколько смущен. Он придвинулся еще ближе к ширме. Воздух заполнили звуки быстрого тяжелого дыхания.

- Недавно я случайно увидела свое отражение в окне моего кабинета, и мои глаза подолгу останавливались на каждой части моего тела. Это грешно. Я чувствовала... - Последовала короткая пауза, и она пробормотала: - Отец, разве это не грех осознавать все физические достоинства своего тела, в то время, как дух является единственной реальностью?

Исповедник молчал. Затем он, запинаясь, произнес:

- Мы поговорим об этом в другой раз, а пока я буду за тебя молиться, дитя мое.

Исповедь ей не помогла. Ей придется постараться переехать на новое место, чтобы высвободится из этой путаницы. Когда она попросила настоятельницу направить её на работу в другое место по причине здоровья, её просьба была тут же удовлетворена.

Её назначили заведующей начальной школой Святой Девы в Заминабаде возле Агры.

Её провожала вся школа, включая административный персонал и родителей. Это было очень трогательно. Проводы начались с поднесением букетов - жасмина, лилий, роз. Особое внимание всех привлек букет красных роз в виде сердца, поданный маленькой девочкой, которая чуть было не упала, когда шла к трибуне.

За торжественным собранием последовал концерт - небольшая Рождественская мистерия, скетч об опаздывающих, карнавальный парад, пантомима и групповое пение. Когда кто-то попросил сестру Джасмину сыграть на пианино, она покраснела и отказалась, объяснив, что она неважно себя чувствует.

Наконец наступил черед прощальных выступлений. Двое детей быстро продекламировали заранее приготовленные речи, восхваляя её высокие качества. После этого на смену им пришли родители, которые говорили о её такте и очаровании.

Тем не менее, сестра Джасмина, как казалось, была погружена в какой-то иной мир. Её глаза словно беспрестанно чего-то искали. Когда она встала, чтобы поблагодарить всех, она выглядела такой нервной, что, казалось, она вот-вот упадет в обморок. Её лицо передергивалось, и она крепко вцепилась в края трибуны обеими руками. Она попыталась убрать под вуаль выбившуюся из-под неё прядь волос, набрала в грудь воздуха и начала говорить.

- Все вы были очень щедры ко мне и добры - дети, преподаватели и родители. Я уношу с собой ваши благословения, которых я никогда не забуду. Однако вы знаете, что нам надо быть осторожными и не допускать привязанности ни к кому и ни к чему. Только дух должен нас вести вперед, а не плоть. Поэтому я с радостью приняла мой перевод в другое место. Да благослови вас Господь!

С этими словами она тяжело опустилась на стул. Через аудиторию прошла волна вздохов, всхлипываний и рыданий. Внезапно возбужденная группа маленьких девочек начала скандировать: "Да здравствует сестра Джасмина!" Зал загремел аплодисментами.

Спустя неделю после того, как она прибыла в Заминабад, прибыло еще одно письмо со всё той же красной розой на конверте.

- О, Господи! - с испугом воскликнула она.

На этот раз письмо было длинным. Оно было аккуратно написано на белой бумаге, словно автор его очень старался.

"Найти Ваш адрес было совсем не трудно. Для чего тогда существуют все эти клерки и учителя? Но просить перевода по "причине здоровья" - это уж очень близко к неправде. Может быть, это была благородная ложь - "магнанима менсогна". В Вашей прощальной речи тоже чувствовались некоторые колебания. Но ведь не просветительское братство Иисуса и Богородицы отослало Вас от меня. Это был Ваш выбор. Да и не был ли я основной причиной для всего этого? Иначе бы Вы не напрягали глаза, чтобы увидеть меня среди публики.

Мне кажется, что мы играем в игры друг с другом, уклоняясь друг от друга. Однако нечто странное, как кажется, появилось из всего этого. Я нахожусь на грани обращения, к чему я совершенно не готов. А сейчас, когда Вы решили устроиться жить в таком странном месте (или же вы ушли в уединение?), мне приходится примириться с самим собой. Я осознаю, что я люблю Вас еще больше, чем раньше, и я стал кем-то вроде верующего. Я нахожу это невообразимым, потому что хотя я и родился в ортодоксальной индуистской семье, мне были чужды идеи религии по причине моего научного образования. Но теперь я впервые за все время начал понимать, почему люди верят в Бога, даже не видя его. Невидимое, кажется, имеет таинственное преимущество над известным и знаемым. Словно Бог сам выбрал Вас, такую молодую, красивую, такую чистую, как средство для донесения до меня веры.

Только вчера днем я наткнулся на письмо в шкафу моей жены от её поклонника. В этот же вечер был и какой-то странный телефонный звонок. Когда же я ответил, звонивший сразу же повесил трубку. Но я не ненавижу её за это. Пусть она делает, что хочет. Может быть, этот её роман сделает её менее корыстной.

А теперь новость! Помните ту старую женщину, продававшую жареные орехи возле школы? Она сегодня днем умерла, упала замертво прямо у ворот. Внезапный сердечный удар. А ведь только сегодня утром я изловчился направить наш с нею разговор на Вас. Она с такой любовью о Вас отзывалась!

Вы знаете, что сестра Джулиана, назначенная на Ваше место, планирует прогнать всех продавцов от ворот за светофор? Она истинная ведьма, кричит на всех своим грубым голосом, точно таким же, как и у моей жены, и терроризирует опоздавших.

Это мое последнее письмо Вам. После этого я хочу, чтобы молчание и расстояние указывали мне путь к более сильной вере.

Да благослови Вас Бог!

Только Ваш!"