Медсестре - с любовью...

После того, как личный врач не смог поставить диагноза его болезни, ему посоветовали лечь в больницу "Миракл" ("Чудо"). Но и там тоже единственное, что могли сказать врачи, так это то, что он страдал от какой-то вирусной инфекции. Они сказали, что многое может проясниться после целого ряда клинических тестов.

Первые три дня Раджеш чувствовал себя несколько неудобно. Большие дозы антибиотиков и других лекарств притупили почти все его чувства. Единственным утешением для него в течение дня была его комната-делюкс на девятом этаже, из окна которой можно было видеть озеро Хуссейн Сагар и резервуар Бунд. Когда его постель днем поднимали, он мог смотреть на то, как плавали по озеру лодки. Ему была видна гигантская статуя Будды на гранитном утесе.

Но по ночам он часто чувствовал себя одиноким и унылым. С ностальгией он вызывал из памяти виды своего бунгало на Банджара Хиллс - розовый сад, деревья ашока, стоящие как стражи вдоль передней стены, окружающей дом, грот с водопадом, пробивающимся из-под огромного валуна возле крыльца, и террасу на третьем этаже, откуда он мог видеть Чарминар, монумент любви Мохаммеда Кули Кутуба Шаха к своей любимой Бхагмати.

Первые три дня за ним ухаживала медсестра с очень строгим выражением лица. Она была низкого роста с узкими глазами, как у монгола, и рябым лицом. Короче, вид у неё был довольно угрожающим. Но что больше всего его раздражало, так это её сиплый голос. Казалось, будто кто-то скребет металлом по металлу.

На четвертый день он чуть-чуть воспрянул духом, когда в его комнату вошла новая медсестра, двигавшаяся легко и грациозно. Она была высокая с оливковым цветом кожи и круглым лицом, словно сошла со страниц "Арабских ночей". Низким и приятным голосом она произнесла: "Я теперь отвечаю за девятый этаж".

Для него её стетоскоп, висевший на шее, был как бриллиантовая подвеска, а инструмент для измерения давления крови в её левой руке - как шкатулка для ювелирных украшений.

Наклонившись над его кроватью, она произнесла: "Мне надо измерить ваше давление и пощупать пульс".

Он просто кивнул головой, не сводя с неё глаз. Мысленно же он уже снял с её головы платок, чтобы увидеть её темные волосы, мягкие и шелковистые. Она держала его запястье, чтобы нащупать пульс, который в этот момент был очень быстрым. Затем она измерила давление. Все это время брови у неё были нахмурены.

"Гипертония, - сказала она мягким голосом. - Наверное, из-за вирусной инфекции". - "Но ведь могут быть и другие причины для этого, - возразил он, улыбясь. - Вчера-то у меня все было нормально".

Она озадаченно посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду. Сказав, что вернется через час, чтобы обтереть его губкой, она ушла. Раджешу показалось, будто темный туннель, который внезапно осветился, снова погрузился во мрак.

Немного погодя, она вернулась с небольшим пластмассовым ведром и губкой. Она начала обтирать его спину, грудь, лицо, и ему показалось, словно его омывают для какого-то ритуала. Время от времени её пальцы касались его тела, что еще больше разгоняло кровь по жилам. Ему хотелось взять её руку и сказать: "Вы для меня как жрица. Позвольте же мне преклонить перед вами колени".

Когда она ушла, он спросил у санитара, как её зовут. "Марианна", - ответил тот. Тогда он взял больничный блокнот и начал писать письмо.

"Дорогая Марианна,

Пожалуйста, простите меня за то, что я обращаюсь к вам по имени, которое я только что узнал от санитара.

Я не знаю, заметили ли Вы мой взгляд, полный глубокого желания, когда Вы проверяли мой пульс.

Может быть, мне следовало Вам сказать, что я в Вас влюбился. Но для меня произнесенное вслух слово всегда звучит грубо, как-то деревянно и бесчувственно, совершенно бесполезное в передаче того, что невидимо и неслышимо. Написанное же слово оперирует в уединении души. Поэтому я не смог заставить себя сказать вчера, что моя гипертония была исключительно новым явлением, за которое Вы должны винить Вашу красоту. Как может у меня быть нормальный пульс, когда моё сердце так бешено бьется?

Я пришел в больницу, надеясь вылечиться и выписатсья как можно быстрее. Но сейчас я хочу оставаться здесь как можно дольше. И если меня переведут на какой-либо еще этаж, я просто сбегу.

Вчера вечером, когда я смотрел на статую Будды возле озера, я вспомнил его проповедь в Сарнатхе. "Путь к счастью лежит через покорение желаний". Но мне не нужно такое счастье. Я хочу, чтобы Вы были рядом со мной все время. Даже рискуя счастьем.

Я знаю, что это письмо смутит Вас. Вы, возможно, попросите перевести Вас на другой этаж, чтобы избежать меня. Но если Вы останетесь, то я буду считать, что Вы тоже... Вот, пожалуйста, видите, как даже в письме меня подвели слова.

Раджеш."

Когда она пришла в его комнату на следующий день, чтобы вновь повторить тот же самый ритуал прослушивания пульса, измерения кровяного давления и обтирания губкой, он ничего не сказал. Только когда она уже собиралась уйти, он сказал, протягивая ей конверт:

- Это для Вас. Но, пожалуйста, прочитайте его, когда вернетесь домой.

Она взяла конверт, ничего не понимая. Всю ночь Раджеш размышлял над тем, какой будет её реакция.

Но когда она вошла в комнату на следующий день, улыбаясь, он знал, что боги его благословили. В тот день она сидела на его постели и обтирала его губкой. Она также крепко и порывисто сжала его руку, прежде чем нащупать пульс.

Именно в тот самый момент в комнату вошла старшая медсестра и увидела Марианну сидящей на кровати пациента. Она грозно направилась к постели и сказала Марианне: "Давайте выйдем на минуту. Я хочу с вами поговорить".

Раджеш тут же понял, что старшая медсестра изольет на нее весь свой гнев. Он также узнал от новой медсестры, темнокожего суетливого создания, что Марианну могут уволить с работы за какой-то промах.

Раджеш решил написать ей еще одно письмо и отправить его через санитара, который был всегда очень доволен его щедрыми чаевыми.

"Дорогая Марианна!

Я прошу прощения за то, что втянул Вас в эту ужасную путаницу. Я узнал от новой сестры, что Вас даже могут уволить. Что же, это хорошо для нас обоих.

В некоторой степени я рад, что дело так обернулось. Может быть, я и не зачарованный принц из сказки, но я собираюсь увезти мою принцессу в мир моих мечтаний.

Марианна, я люблю Вас гораздо больше, чем Вы подозреваете. Позвольте мне опять прикрыться словами письма, поскольку устно просить Вашей руки мне несколько трудно.

Сейчас, когда Вас перевели на первый этаж и отняли от меня, я планирую выписаться. В любом случае, я чувствую себя здоровым, хотя только физически. Умственно же я нахожусь в состоянии сильного беспокойства.

Если Вас уволят, то я приглашаю Вас к себе по адресу: Улица 3. Бунгало №7. Банджара Хиллс. Хайдерабад.

Я знаю, что мои родители очень на меня рассердятся за то, что я хочу жениться на христианке, но я все как-нибудь улажу. Будучи председателем своей собственной компании, я не завишу ни от кого.

Только Ваш,

Раджеш."

Через два дня он выписался из больницы. Как и следовало ожидать, родители обернулись против него. Однако уступили, когда он пригрозил жениться по секрету и переехать жить в наёмную квартиру.

Через неделю, когда Марианна проезжала на такси через ворота особняка, она не могла поверить своим глазам, настолько импозантно выглядело его бунгало. Увидев её, Раджеш понял, что её уволили.

Будучи его невестой, она поместилась в комнате для гостей, находившейся возле главных ворот, хотя его родители все еще полностью не примирились с решением Раджеша. И для его брата Суреша она была всего лишь медсестрой, а медсестры, как тот думал, всегда флиртуют с врачами и пациентами.

Настала ночь. Над Банджара Хиллс разразилась буря. Ветер выл и свистел, словно призрак на кладбище. Внезапно раздался жуткий крик где-то возле ворот. Раджеш выбежал из дома, чтобы узнать, что случилось. Прибежав к комнате для гостей, он увидел Марианну, стоящую у дверей. Она была вся в слезах, и её блузка была местами разорвана. Рядом с ней стоял Суреш, глупо улыбаясь.

- Это же просто медсестра, - произнес он.

- В этом доме нам жить небезопасно, Марианна, - сказал презрительно Раджеш, в гневе глядя на Суреша. - Мы уйдем отсюда завтра рано утром.