Зеленый дождь

ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой Артиодакт, Ланг и другие собираются в поход

Артиодакт сидел в своем доме и смотрел на Зеленый Дождь, бьющий в стекло окна. Зеленого Дождя Артиодакт не видел никогда. Что-то в этом было не так. Об этом стоило поговорить с Лангом. Артиодакт взял большой зонт из еловых веток и, спрятавшись под ним, на цыпочках побежал к норе Ланга, обегая зеленые лужи. Нора Ланга, как всегда, была крепко заперта.

- Ланг! - крикнул Артиодакт. - Есть дело!

Ланг сначала выглянул из норы, которая располагалась напротив, парадного входа, замаскированная под простую горку с травой. Об этой норе никто не знал, кроме его ближайшего друга - Артиодакта. Отсюда легко можно было увидеть, кто пришел. Ведь никто не мог гарантировать, что это пожаловал не Карнивор, который пытается выманить Ланга голосом Артиодакта. От Карнивора всего можно ожидать.

Убедившись, что голос совпадает с личностью, Ланг стремглав побежал к парадному входу, аккуратно переступая через нити сигнализации с пустыми банками, готовыми отчаянно зазвенеть, если в нору проникнет хищник, и открыл дверь.

Артиодакт стряхнул зеленую воду с еловых лап и вошел внутрь. Ланг быстро посмотрел налево и направо, чтобы убедиться, что снаружи не таится Карнивор, и мигом закрыл дверь.

- За тобой не следили? - спросил Ланг.

Артиодакт сказал, что вроде бы нет, хотя гарантировать этого он не может.

- Повсюду могут быть хищники, - наставительно заявил Ланг, - нужно всегда быть начеку.

- Где быть? - не понял Артиодакт.

Ланг вздохнул.

- Проходи, - наконец сказал он, с видом говорящим со всей определенностью, что такая беспечность до добра не доведет.

Артиодакт прислонил зонт к земляной стене. Вытер ноги о маленький коврик, который Лангу достался еще в наследство от его прадедушки, который, в свою очередь, как-то нашел его, гуляя в Тайге. Любой, кто вытер об него ноги, мог этим фактом гордиться, потому что это был единственный достоверно известный коврик в Тайге. Артиодакт пригнулся, чтобы рогами не задеть о своды норы, миновал хранилище, где Ланг держал зимнюю морковку и вошел в гостиную. Там он присел в удобное деревянное кресло, вытесанное Родентом, который делал прекрасную мебель из сухих деревьев. Устроившись в кресле, Артиодакт еще раз подумал о том, насколько уютно у Ланга.

А тот светски пошевелил длинными ушами и спросил:

- Не хочешь ли морковного чаю?

Артиодакт кивнул. Морковный чай он одобрял, как и капустный, хотя некоторые, например Карнивор, терпеть его не могли.

Помешивая сосновой палочкой оранжевую гущу, Артиодакт начал:

- Ты заметил какой в последнее время цвет у дождя?

Ланг кивнул:

- Зеленый.

- А ведь это неправильно. У меня капуста от него на третий день убежала.

- Как так? - удивился Ланг и перестал пить чай.

- А так. Ножки выросли, и убежала. Да еще и баклажаны унесла.

Значит, еще и с ручками стала.

- Да, - согласился Ланг, - и с головой.

- Вот это как раз нет, - возразил Ариодакт, - если б она с головой была, она бы помидоры прихватила, они-то поспели уже. А баклажаны зеленые были.

- Понимаю, - доверительно сообщил Ланг, - а я морковку от дождя еле в нору затащил. Огромная. А оказалась кислятина-кислятиной. Потом вытаскивать пришлось. Я ее на терке натер и вокруг норы рассыпал - Карнивора отпугивать.

- А что, он уже морковки боится?

- Такой, может, забоится.

- Я думаю, надо что-то с этим делать. А то скоро вся Тайга не такая станет. И мы, чего доброго...

Ланг глубоко задумался. Артиодакт не мешал. Ланг слыл самым умным в Тайге, конечно, если не считать Примата. Но Примат иногда был настолько умным, что его никто на понимал. Даже он сам себя, иногда. Поэтому, все сходились на мнении, что все-таки самый умный Ланг, хотя и Примат не лишен некоторых способностей.

- Нужно организовать экспедицию, - наконец сказал Ланг. - Соберем народ, поговорим. Я думаю, пойдут все. И надо будет не забыть о Примате.

- Да, - согласился Артиодакт, - он тоже умный.

- Нет, - покачал головой Ланг, - не поэтому. Просто он единственный, кого опасается Карнивор.

Артиодакт кивнул и встал.

- Тогда надо сказать об этом всем.

- Давай сделаем так, - предложил Ланг приказным тоном, - ты идешь к

Роденту и Примату, а я к Марсупалу. Он хорошо скачет и мы в его сумке продукты повезем.

Артиодакт осторожно миновал заградительную сигнализацию и встал перед дверью. Ланг метнулся в боковой коридор к черному ходу. Оттуда убедился, что кровожадный Карнивор, или кто-нибудь не менее кровожадный, не караулит у входа, и открыл дверь. Артиодакт попрощался и раскрыл зонтик.

Зеленый Дождь продолжал хлестать по невысокой траве поляны и лапам окружающих ее сосен. Артиодакт взглянул наверх. Небо застилали красные облака. Стало совсем тоскливо. Он вздохнул и направился к Роденту. У Родента было намного больше нор, и жил он возле речки. Артиодакт увидел его еще издалека. Несмотря на Зеленый Дождь, тот таскал бревна и складывал в стоечку, между двумя деревьями. Наверное, на зиму.

- Привет! - крикнул, подходя, Артиодакт.

Родент был хорош тем, что был намного проще, чем Ланг. И при нем совсем не требовалось соблюдения хороших манер и правил этикета.

- Здорово, - прохрипел Родент, хватая очередное бревно. - Подсоби-ка на спину взвалить.

Артиодакт отставил зонт, чтобы не мешал, и забросил второй конец сухого обрубка на Родентову спину. Тот, охая и пыхтя, затащил бревно на верх стойки и, отряхнув руки, сказал:

- Пошли в дом, чайку разольем.

Норы у Родента были сначала вертикальные, потом горизонтальные. И только далеко в конце находился зал. Дверей он не имел, потому что не очень опасался: нор у него было гораздо больше десяти и, захоти Карнивор полакомиться Родентом, ему пришлось бы долго выбирать с какой начать поиск хозяина.

- Угощайся, - пригласил Родент и зачерпнул зверобоевый чай из небольшой тесаной деревянной бочки, которая стояла на камнях. Под камнями трещало пламя. Камни нагревались и грели бочку. А когда нагревалась бочка, то грела чай. А когда нагревался чай, то его пили. Эту штуку Родент называл "самовар" и никто с ним не спорил, потому что в точности не знал, какой самовар на самом деле. Даже Ланг.

- Я из-за зеленого дождя, - сказал Артиодакт и посмотрел на Родента.

- Да, - ответил Родент, - противная штука. Бревна от него прямо разваливаются. Как трухлявые. А ведь бревна-то не простые, все больше сосновые, их и зубами-то не сразу возьмешь.

- Вот-вот, - согласился Артиодакт, - мы с Лангом подумали и решили, что надо организовать искапе.. иксу... м-м, поход, в общем, проще... Чтоб тебе понятнее было.

- Чего уж! - согласился Родент, - поход это понятно. Поход это когда в него ходят.

- Именно, - с умным видом поддакнул Артиодакт. - Будем выяснять откуда эта зеленая гадость к нам на головы сыплется. Не забудь провизию взять. Можешь - побольше. Потому что Марсупала мы берем в качестве обоза.

- Ну что ж, - согласился Родент,- тогда прямо сейчас и начну. Лапти походные запасу, орешков кедровых, шишек.

- Только ты не очень!.. Марсупал ведь не безразмерный.

- Будь спокоен, - заверил Артиодакта Родент, - не впервой, возьмем все, что нужно, но из самого необходимого.

- Ну ладно, - с важным видом встал Артиодакт и светски отставил пустую березовую чашку в сторону. - Мне еще к Примату надо успеть до темноты. Ты не знаешь, где он теперь?

- М-м, - задумался, глядя в потолок, Родент, - ежели мне не изменяет память, у родника он нынче.

- Ну, пока, - кивнул ему Артиодакт, - о том, когда выходим, я сообщу дополнительно.

- Будь другом... - попросил Родент и отхлебнул еще один гигантский глоток зверобоевого чая.

Теперь Артиодакту пришлось намокнуть. Пока он вылезал из норы, зонтом укрыться было нельзя. К тому же еще копыта соскальзывали с кривых перекладин лестницы. Наверху он отряхнулся, как мог, и наконец-то спрятался под зонт.

По тропинке он направился между сосен к роднику. Гнездо Примата Артиодакт нашел сразу. Примат придерживался мнения, что незачем себя обременять лишним жильем да хозяйством, и поэтому строил каждый вечер простенькое гнездо, где-нибудь на дереве, как у голубей, только больше. А потом покидал его и шел на новое место.

Единственное, с чем он никогда не расставался, была балалайка с двумя струнами, на которой он умудрялся исполнять самые различные песни. Но чаще, под звон струн, он думал. Вот и сейчас, взгромоздившись в гнездо из сухих веточек, которое едва не проваливалось под ним, он задумчиво играл на балалайке. А с его черной шерсти потоками вниз лилась зеленая вода. И внизу даже скопилась небольшая лужица, в которой подрагивало отражение Примата.

- Доброе утро, - окликнул его Артиодакт. - Как дела?

Примат с трудом оторвался от своих мыслей и посмотрел на Артиодакта, не прекращая игры на балалайке.

- Ты что-то сказал? - улыбнулся он, узнав Артиодакта.

- Я спросил: "Как у тебя дела?".

- Видишь ли, дела - это такая штука, которую надо делать, а поскольку я ничего похожего не делаю, то сомневаюсь, что они у меня есть. Но будем считать, что они не так уж плохи.

Артиодакт так и не понял, как дела у Примата, и поэтому не стал выражать радости или соболезнования, а перешел прямо к делу.

- Тебя не волнует, то, что дождь стал зеленого цвета? - спросил

Артиодакт у Примата.

Тот как раз кончил наигрывать "Во саду ли в огороде" и перешел к "Антошке-Антошке". Он задумчиво посмотрел на свое плечо, по которому лилась зеленая струйка.

- Да, - сказал он, - дождик зеленоват, хотя, по большому счету, это не имеет значения. Ведь цвет есть не что иное, как то, что мы видим. Его нельзя потрогать. Ты же не можешь сказать: я взял красный или дайте мне синий. Поэтому это не должно волновать. Хотя, по моему субъективному мнению, которое не может претендовать на мнение объективных масс, цвет довольно некрасивый.

- Мы с Лангом... - Артиодакт хотел было объяснить всю предысторию похода: и как он советовался с Лангом, и как ходил к Роденту. Но настолько продрог, что в результате задал только один вопрос.

- Пойдешь в поход выяснять, откуда взялся Зеленый Дождь?

- Не думаю, чтобы мое участие повлияло коренным образом на исход похода, хотя, с другой стороны, вряд ли от кого-либо еще этого можно ожидать больше чем от меня...

Но Артиодакт уже не слушал. Ноги сами понесли его домой. Где было тепло и сухо и не было никакого дождя. Тем более зеленого. А пойдет Примат в поход, или не пойдет, Артиодакт так и не понял.

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой все идут в поход и выясняется, кто такой Карнивор

Хмурым утром следующего дня Ланг проверил сигнализацию, плотно закрыл дверь и, озираясь, направился на поляну. Везде мог таится хитрый Карнивор. Так Ланг вышел на опушку, где было назначено общее собрание. Под мышкой у него был дедушкин коврик. Во время отсутствия хозяина в дом запросто мог проникнуть если не Карнивор, то кто-нибудь еще. Мало ли охотников до семейной реликвии.

Все были здесь. В том числе и Примат. Он сидел под сосной, укрываясь от дождя и наигрывал на своем инструменте мелодии народов мира. На опушке все под руководством Ланга построились в цепочку. Он бегал вокруг и все прикидывал, где кому лучше стоять. А все полагались на его исключительный ум и сосредоточенно выполняли команды. Кроме Примата. Во-первых, он был слишком занят своими мыслями, а во-вторых, его Ланг уже твердо определил на первое место, как раз позади себя. Так, он решил, будет безопаснее, если Карнивор вдруг решит напасть исподтишка или еще откуда-нибудь. Уж тогда, во всяком случае, его, то есть Ланга, Примат отобьет, если не будет занят своими мыслями или игрой на балалайке. Ланг сомневался кого ставить вторым, но, в конце концов, это почетное место досталось Артиодакту. Во-первых, если что, он рогами может помочь Примату отбить Ланга у Карнивора, а во-вторых, у него хорошая память и он может вовремя напомнить Примату отбить Ланга у Карнивора, если Примат вдруг в этот момент будет занят мыслями. Третьим стоял Родент. Потому что у него была часть груза, а если б он стоял ближе к началу, то мог помешать, с точки зрения Ланга, отбивать его у Карнивора. Завершал колонну Марсупал. Это место досталось ему сразу и единогласно. Во-первых, его сумка, которая росла на брюхе, была набита продовольствием и всякими нужными вещами, о которых позаботился Родент. Во-вторых, Марсупал то и дело подскакивал и брыкался и не мог с эти ничего поделать. Также всем мешал бы его огромный толстый хвост, на который Марсупал опирался, устав от брыканий. А в-третьих, по мнению Ланга, он Конечно, мог бы намять бока Карнивору, но еще больше он мог случайно намять бока остальным.

Ланг сунул коврик на самое дно марсупаловой сумки и спросил:

- Готовы?

- Так точно! - отозвался Артиодакт.

- Вроде бы да, - крикнул Родент.

- По-моему, я дверь оставил открытой, - сообщил Марсупал.

- Смотря к чему... - задумчиво произнес Примат.

- Тогда па-ашли! - скомандовал Ланг, и шествие двинулось вперед.

Ветер гнал красные тучи с запада. Туда и направились путники вдоль реки.

От дождя все укрывались еловыми и сосновыми ветками. Кроме Примата. У того была такая густая шерсть, что ему было все равно. К тому же он был еще и философом. Постепенно вода становилась более быстрой. Она зеленела на глазах. Но все ж таки, пока голубого и прозрачного было больше. На несущейся поверхности капли зеленого дождя оставляли небольшие круги. Через час пути члены отряда уже вышли из знакомых мест. Сосновый бор сменился березняком. Колонна, тщательно выстроенная Лангом, распалась чуть ли не с самого начала. Примат, который должен был, по плану Ланга, охранять его от возможных нападений Карнивора, все время задумывался и оказывался позади отряда. Марсупал, напротив, никак не мог справиться со своими ногами и они носили его по всем окрестностям. Помахивая зонтиком, он делал круги и восьмерки вокруг и между членами отряда и время от времени кое-кому доставалось. Только Артиодакт и Родент соблюдали строй, хотя Родент и задерживался время от времени, чтобы подобрать какую-нибудь нужную деревяшку, из которой можно вырезать чашку или ложку. Не пропадать же вещи.

Несколько раз Лангу приходилось колонну останавливать и напоминать всем об обязанностях, особенно в отношении кое-чьей охраны. Один раз Примат так задумался, что его нашли только по звукам балалайки.

Трава вокруг меняла цвет. Кое-где была даже фиолетовая и перебегала с места на место. На это и Примат не смог не обратить внимания. Наконец отряд дошел до окрестностей, где река падала с уступа и несла свои несколько уже более зеленоватые воды дальше. Под густой елью, одиноко росшей среди берез, и решили остановиться.

Родент с трудом отловил Марсупала и достал из его сумки часть провизии, спички и соль. Потом его отловил Ланг и проверил, на месте ли коврик. Ноги Марсупала наконец решили отдохнуть и тот уселся под кустом на берегу речки, с интересом глядя на рыб с двумя головами в прозрачной воде.

Артиодакт занялся стряпней. Примата отправили за сухими ветками и тот, наигрывая, удалился. Через полчаса он явился с одной-одинешенькой сухой веткой.

- Это все?! - спросил оцепенело Ланг.

- Конечно,- ответил Примат. - Ведь все дело не в том, сколько веток, а в том, как их жечь. Впрочем, в любом случае, больше сухих веток не было.

И он сел под ель дальше наигрывать на балалайке.

Тогда за дело взялся Родент. Он всучил кучу сырых палок Марсупалу

и заставил его побегать под елкой - все равно носится зря. Когда ветки достаточно проветрились, Родент сложил их в кучку, присыпал сухими листьями из под берез и чиркнул спичкой. Сначала немного повалил дым, затем пламя сразу вспыхнуло и весело загорелось.

Ланг занимался тем, что пересчитывал и переставлял продукты, с тем, чтобы всем всего хватило и ничего не просыпалось на коврик.

Скоро над незнакомым лесом полился аппетитнейший запах блинов. Артиодакт ловко переворачивал их на сковородке, поджаривал одну сторону, другую и затем перекидывал очередному члену похода.

- С точки зрения вселенной, - говорил Примат, - наконец отложивший балалайку, чтобы удобнее было придерживать свой кусок, - блины не имеют никакого значения. Нет разницы, есть блины или нет. Но мое личное мнение таково: а почему бы и нет?

И он поймал на лету следующий аппетитный кружок подрумяненного теста.

Когда все были сыты, начали укладываться спать. Решили что всю ночь кто-то будет дежурить возле костра, который оставили, чтобы держать Карнивора на расстоянии, если тот вдруг вздумает пожаловать.

Первым дежурил Примат. Члены отряда уже давно спали под его балалаечную музыку, которая неслась через ночь и тьму, далеко-далеко...

Карнивор заворочался и проснулся. Его разбудила музыка балалайки. Впрочем, он подумал, что ему давно уже пора вставать. Карнивор потянулся, вылез из своей берлоги и вдохнул носом. Где-то готовили блины. Блинов Карнивор не любил, но любил тех кто их готовит. И он легкой рысцой направился к источнику блинного чада.

Ланг сидел у костра и тревожно всматривался в темноту. Он придвинулся к огню настолько, насколько это позволяла недлинная шерсть. Приблизься Ланг плотнее - она могла загореться. Вдруг ему показалось, что где-то хрустнула ветка. Ланг обернулся и посмотрел на Примата, тот крепко спал, обняв балалайку, сосредоточенно хмурился и, казалось, даже во сне о чем-то думал. Артиодакт спокойно посапывал у ствола. Родент в лаптях, укрывшись куском рогожи, спал поодаль. Марсупал лежал с краю, его ноги подрагивали. И во сне они не давали покоя своему хозяину.

Ланг снова повернулся к темноте. Из глухой черноты на него безотрывно смотрели два глаза с узкими длинными зрачками. Ланг оцепенел. Он не мог произнести ни слова. Только нечленораздельные звуки вылетали из полуоткрытого рта. А желтые глаза все приближались, приближались. И вот яркий отблеск пламени осветил Карнивора.

Он молча двинулся к неподвижному Лангу. Теперь их разделяли только длинные ноги Марсупала, перегораживающие поляну до самой ели. Карнивор, не отрывая взгляда от Ланга, переступил длинные конечности и раскрыл пасть.

- Все, - подумалось Лангу, - прощай коврик.

Тут ноги Марсупала с силой врезались в живот Карнивора, затем Извернулись и поддали в грудь. Карнивор с воплем подлетел и перевернулся. Следующий удар был нанесен сверху, между лопаток. Карнивор взвыл и попытался удрать. Последний сокрушающий толчок он получил в основание хвоста и кубарем полетел в темноту.

От шума все вскочили на ноги.

- Где? Что? Карнивор! - раздавалось со всех сторон. - Где он? Где

Карнивор?

Наконец Ланг пришел в себя настолько, что смог прошептать: "Батюшки мои!". Роденту долго пришлось его отпаивать чаем со смородиновыми листьями, а Примату играть на балалайке "Калинку-малинку", пока Ланг, наконец, не успокоился и не заснул.

Единственным, кто не заметил всего происходящего, был Марсупал, который по прежнему сладко спал и не подозревал, какую роль сыграли его непослушные ноги в последних событиях.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой путешественники обходят подсолнуховый лес и терпят нападение гигантских комаров

На следующий день стало заметно теплее. А дождь лил даже еще гуще, чем накануне. Примату пришлось спрятать свою балалайку в сумку к Марсупалу. Ланг, все еще с ужасом вспоминавший события минувшей ночи, вел всех вперед. Небо опустилось ниже. Оно стало почти багровым. Солнце едва виднелось. И его очертания с трудом угадывались в красноватой мгле. Только Марсупал по-прежнему носился, то забегая вперед, то отскакивая назад. Вдруг Ланг остановился. За ним, налетая друг на друга, - и весь отряд.

Перед ними к небу вздымались мощные стебли подсолнухов. Их заросли тянулись в обе стороны от путешественников, насколько хватало глаз.

Ланг начал напряженно соображать, как это так получилось. Подсолнухи, которые он знал, были максимум в два его роста. Эти же колоссальные столбы, верхушки которых пропадали в тусклом поднебесье, походили на сосны небывалых размеров.

Вдруг ближайший к ним подсолнух повернул свою желтую голову, направил ее на путешественников и дал залп подсолнуховых семян. Сотни семечек со свистом полетели к земле. Первым же из них с ног сбило Ланга. Следом полетел с ног Артиодакт. Родент начал копать окоп. Примат отбивался балалайкой. Тут взяло оружие на изготовку второе странное растение. По подсолнуховому лесу прошла волна. Весь ряд подсолнухов поворачивал головы в сторону путников.

Ланг кинулся к Роденту и со страху стал рыть окоп еще быстрее него.

К ним присоединились остальные. А Примат прикрывал копальщиков балалайкой.

Скоро все сидели в блиндаже, вход которого был завален семечками подсолнуха.

- Сколько нам здесь еще сидеть? - вопросительно посмотрел на всех

Артиодакт.

Родент окинул оценивающе черные семечки, торчащие в проеме, и, прикинув, сказал:

- Года два продержимся.

Ланг встал и прокашлялся, показывая, что будет держать речь.

Все с уважением примолкли.

- Если мы здесь еще на неделю останемся, эти подсолнухи копать научатся. А там и хищными станут. Как Карнивор.

Ланг вздрогнул, еще раз вспомнив ночные события.

- Поэтому надо думать, как миновать подсолнуховый лес.

- Собственно, - сказал Примат, - если мы его и минуем, это совершенно не значит того, что там не окажется еще чего-нибудь похуже. Хотя, конечно, может и не оказаться.

- А конкретно? - усмехнулся Ланг.

- Еще конкретней? - удивился Примат, - пожалуйста! Если опасность, будучи настоящей здесь, прямо пропорциональна опасности, потенциальной там, то изменив местоположение, мы можем попасть в еще более худшую ситуацию с точностью до наоборот.

Все помолчали, ожидая, что ответит на это Ланг, который, судя по Всему, потерял смысл предложения еще в начале, и тщетно пытался найти его в конце.

- А ты что думаешь? - спросил Ланга Артиодакт.

- Собственно... - невнятно начал Ланг, понимая, что что-то надо говорить.

- Правильно, - поддержал его Родент, - ход прорыть можно, под землей и до самой речки.

- Ну, как вам моя мысль? - спросил довольный Ланг у народа.

- Голова работает, - одобрил его Родент.

А остальные закричали:

- Ура!!!

Даже побитый Карнивор услышал этот крик, но только еще глубже зарылся в берлогу и подумал, что быть травоядным куда спокойнее. И попробовал пожевать листик.

Сначала все подкрепились семечками, а потом принялись за работу. Прорыв тоннель под руководством Родента к самой воде, путники вылезли из отверстия и, скрываясь от подсолнухов за береговыми кочками, принялись искать подходящее бревно. Коварные растения сторожили заваленный семечками блиндаж, в ожидании новой возможности оглушить компанию своими залпами. Скоро Артиодакт нашел подходящее бревно и показал его Роденту. Тот одобрил находку и тотчас же начал выгрызать его середину. Только стружки полетели во все стороны. А остальные тем временем укрывали его от зеленого дождя. К вечеру лодка была готова. В нее сложили все небольшое имущество экспедиции и отнесли к речке.

Там все забрались в судно, и Примат - последним. Все сели на один конец, а он - на другой, и сидел не шелохнувшись. Бурная зеленая река, подхватила челн и понесла мимо берегов, поросших гигантскими подсолнухами. Марсупал дразнил растения, и они время от времени обиженно выстреливали семечками. Но те далеко не долетали до лодки, падали в воду и неслись, кружась, вниз по течению. Хотя было рано, постепенно сгущалась темнота. Все смотрели на мелькающие мимо подсолнухи и молчали.

Очередной день, залитый Зеленым Дождем подходил к концу. На мир с шелестом наплывала зеленая темнота. А лодка все неслась и неслась...

Постепенно все члены отряда начали засыпать. Родент набросил поверх голов сидящих в лодке свою рогожу, чтобы дождь не попал внутрь и не потопил челн. Только голову Примата не получилось укрыть - тот был чересчур высок. Поэтому Ланг назначил его впередсмотрящим и уснул, подавая пример другим.

А Примат, знай себе, наигрывал на балалайке и думал.

Скоро уже совсем стемнело. Только бледный диск луны едва просвечивал,

через красные облака. Вдруг из темноты, махая метровыми прозрачными крыльями, на Примата кинулся комар размером с хорошую корову. Он лишь чуть-чуть промахнулся мимо философа и, немного отлетев, стал разворачиваться для следующей атаки.

- Вообще-то, - сказал Примат про себя, - зрение слишком ненадежно, чтобы ему доверять, но все-таки....

И он, сгорбившись, нырнул под рогожу. Сверху ударили лапы комара. Следующим заходом комар попытался сорвать рогожу с путешественников. Она съехала на бок. От холода и ветра все проснулись.

- Что за хулиганство? - спросонья прикрикнул Ланг, но, открыв глаза, он увидел прямо перед собой в бледном воздухе трехметровое чудище.

- Мама! - закричал не своим голосом он и прыгнул в сумку к Марсупалу.

Теперь-то уж он доверял силе его ног.

Из темноты на головы путешественников спикировал второй комар. Родент запустил в него берестяной чашкой, и попал. Комар пискнул, свалился в речку и поплыл к берегу. Но его место воздухе заняли три других. Теперь все смешалось в кучу. Артиодакт выставлял рога, попадая больше по своим, чем по атакующим, Родент метал в нападавших приправы, создавая целые соле-перцевые облака. Марсупал во сне взбрыкивал. Но чихали от приправ решительно все. У сидевшего в его сумке Ланга создавалось впечатление, что Марсупал обороняет его от зверских комаров. На самом же деле, большинство тычков доставалось Примату. Вдруг в бок лодки вцепились сразу два комара и накренили ее. Примат не удержался и первым ухнул в воду. За ним посыпались остальные. Марсупал очнулся ото сна уже в реке. Примат поднял над водой балалайку и направился к берегу. За ним Артиодакт и Родент. Марсупал даже в воде умудрялся плавать вокруг членов отряда кругами.

Наконец все продрогшие и голодные выбрались на берег. Когда они уже Сидели на песчаном откосе и пытались отдышаться, из сумки Марсупала выглянула голова Ланга.

- Улетели? - спросил он.

- Ага, - ответил Артиодакт.

- Так я и думал, - сказал Ланг, делая вид, что все происшедшее входило в его план, и, пытаясь не уронить достоинства, вылез из сумки.

Примат осмотрел балалайку и ударил по струнам. Но балалайка издала какие-то хриплые звуки и играть отказалась.

- Откуда они взялись? - дрожа от холода, спросил общественность

Артиодакт.

- Ясное дело! Оттуда же, откуда и дождь, - ответил с умным видом Ланг.

- Я имею ввиду, чего они к нам-то прилетели?

- На балалайку, скорее всего, а не на нас. Они вообще сами звенят и на любой звон летят, - тут Ланг подумал, что балалайка - не коврик. Вот коврик, действительно, полезная вещь - лежит себе в сумке и никого не привлекает.

- Страсти какие, - прошептал Артиодакт, вспоминая, как один комар хватил его между рогами.

- Где? - удивился Марсупал, с изумлением глядя на Артиодакта. - Где комары.? Где страсти? Почему у вас все без меня происходит?

- Твое счастье, - вставил Артиодакт.

- Осталась четверть от всей провизии, - деловито осведомил народ хозяйственный Родент. - Соль и перец израсходованы на оборону. Мука подмокла. Но это нам и на руку. Тесто, считай, готово.

- Смотрите! - вдруг вскрикнул Артиодакт.

На берегу неподалеку сидели рыбы. Они всплескивали плавниками и Говорили о том, что теперь в реках стало жить совсем невозможно. Некоторые начинали строить шалашики.

- Как они в воздухе дышат? - прошептал страшным шепотом Артиодакт.

- А! - махнул рукой Родент, - с этим дождем уже ничего не понятно.

Скоро они и летать начнут.

Тут одна рыба взмахнула плавниками и полетела.

После долгих поисков Роденту удалось найти сухую спичку, и скоро

уже на бережке под сосной весело пылал костер. А Артиодакт варил клецки с сушеными грибами.

Правда, бульон был зеленого цвета, потому что воду пришлось брать из речки, но к этому уже все привыкли, да и клецки оказались на редкость удачными.

На свет огня подошли рыбы. Они сели тесным кольцом вокруг огня и принялись подставлять костру озябшие плавники. Артиодакт угостил их клецками. А рыбы принесли сушеных водорослей. В бульоне они оказались очень кстати.

Примат просушил у костра свой музыкальный инструмент. Скоро над рекой опять понеслась веселая музыка, и рыбы дружно запели вместе со всеми: "Вот оно какое, наше лето!".

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой члены отряда спасаются от кровожадного болота и летают в смерче

На следующее утро солнечного света не было вовсе, лишь самые проворные лучи достигали земли через колышущееся красное марево. О том, где находится солнце, можно было только гадать. Зеленый Дождь превращал луга и поля в озера с торчащими кое-где островками.

Проснувшись и поеживаясь в тоскливой мгле, члены отряда огляделись. Рыбы ушли ранним утром на восток. Оказалось, что отряд находится на краю хлюпающего болота. Вокруг него росли сосны. Родент принялся собирать вещи. Было не известно, сколько им предстояло еще пройти.

Марсупал разминал конечности и прыгал.

- Где солнце? - спросил вдруг Артиодакт.

- За этой краснотой, - хмуро ответил Ланг.

- Как же мы определим, где запад? - растерянно спросил Артиодакт.

Все, кроме Примата, который играл на вновь обретшей голос балалайке, посмотрели на самого умного. Ланг придал лицу выражение глубокой мысли, чтобы оправдать доверие окружающих, но сама глубокая мысль так и не появилась. Затем Ланг принял выражение решительное, но решения вопроса от этого тоже не нашел.

Тогда Родент завалил вещи в сумку к Марсупалу, отряхнул руки и направился мимо остальных вдоль реки.

- Ланг хотел сказать, - проронил он мимоходом, - что запад там, -

Родент махнул лапой в сторону, где исчезала река.

- Да-да, - живо согласился Ланг, - именно это я и хотел сказать.

Он обратился к Роденту:

- А ты не помнишь, почему я так хотел сказать?

- Ясное дело, потому что мох на деревьях растет с северной стороны, следовательно, идти надо направо, если стоишь лицом к той стороне, где растет мох.

- М-да, да, - задумчиво произнес Ланг, - если он направо.. м-м, то мох на... Как же, как же.

Он еще с секунду подумал.

- Ну, тогда за мной! М-м, где я говорил запад?

- Там, - Родент махнул к деревьям на краю болота.

- Ах да, вспомнил. За... - "Мной" он не успел крикнуть.

Сквозь струи дождя боковым зрением он увидел, как одна сосна пригнувшись, перебежала открытое пространство, и спряталась за болотной кочкой. Ланг быстро повернул длинноухую голову. Вот еще одна сосна выглянула из-за кочки и, согнувшись и тряся зелеными ветками, пересекла болотистую местность и залегла недалеко от того откоса, где ночевал отряд. Примат еще не успел отойти от сосны у берега, когда к нему медленно и незаметно потянулись ветки дерева.

Ланг знал, что, будучи философом, Примат быстро не прореагирует на Предупреждение. Оставалось найти единственно верное, нужное слово, которое может спасти мыслителя от зеленых лап задумавшего явно нехорошее дерева и Ланг громко крикнул:

- БАЛАЛАЙКА!!!

- Мама! - вскрикнул Примат, схватил в объятия свой инструмент и в три огромной величины нефилософских прыжка оказался рядом с остальными.

Корявые ветви сомкнулись в пустоте.

Теперь уж деревья не пытались скрыть своих дурных намерений, они поднимались из-за кочек, выходили из-за кустов и теснили путников к болоту. Отступать было некуда, сбоку была река.

- Да что ж это за напасть такая, что от нее деревья на приличных людей кидаются! - вознегодовал Родент. Марсупал кружился на одном месте и, как всегда, ничего не замечал.

- В принципе, одним философом больше, - проговорил Примат, - осматривая балалайку, - одним меньше... Хотя, пожалуй, лучше больше.

Тут еще ко всем удовольствиям добавился сильнейший ветер, мечущий зеленые струи с удвоенной силой.

Марсупал продолжал упражняться.

Ланг схватил трепещущие на ветру уши и в этот момент увидел еще

более жуткое явление. Вдалеке показался смерч.

- Кто-то блины жарит! - сказал Марсупал, завидев огромную воронку.

- Как бы эти блины нам не достались, - проворчал Родент.

Вдруг Артиодакт подпрыгнул оттого, что кто-то схватил его за ногу. Отскочив, он посмотрел назад. На отряд, аппетитно чмокая и хлюпая, из своего ложа выползало болото.

- Ему-то чего неймется? - проворчал Родент, отступая к реке.

Это было в первый раз за все путешествие, когда у Примата пропала всякая охота играть на своем инструменте.

- Конечно, не важно перед кем ты играешь, но все-таки перед болотом что-то не хочется, - почесал он затылок.

Отряд молча отходил к реке. Марсупал делал петли и круги вокруг членов колонны. Смерч подлетал все ближе. Деревья смыкали свои ряды. К ним с боку, чмокая и посапывая, пристроилось болото. И все они медленно наступали.

- Пожалуй, кто тебя съест, не принципиально, - задумчиво продолжал

Примат, - принципиально, чтобы это не сказалось пагубным образом на организме.

- Чьем? Болота?! - ужаснулся Артиодакт.

Тут смерч ворвался на небольшое пространство, все еще свободное от Грозных деревьев и жуткого болота, и ринулся к реке.

На этот раз ум не подвел Ланга.

- Вперед! - крикнул он и первым прыгнул в смерч. Его подхватило, закрутило и унесло наверх. За ним в серую круговерть рванули Артиодакт и Родент. Примату пришлось немного побегать за смерчем, прежде чем нырнуть, потому что тот не стоял на месте и мотался из стороны в сторону. Марсупал вообще ничего не заметил и только удивленно оглядывался, не понимая, куда делись остальные. И деревья уже готовы были схватить его, когда смерч сам метнулся к прыгуну и выхватил того из лап растений. Болото и сосны остались с носом. А путешественники летели на запад вместе со смерчем. Неуклонно продвигаясь к своей цели.

Ланг вообще был склонен к головокружениям, а уж этот полет довел геройского зверька до полной потери ориентации. Он уже не понимал, куда и зачем летит. В голове только застряло то, что Зеленый Дождь - это плохо, и то, что это безобразие надо прекратить.

Родент отличался крепкой нервной системой, и это позволило ему даже в бешеном верчении определить, что летят они, тем не менее, на запад и летят с приличной скоростью.

Артиодакт даже сумел как-то принять позу, в которой он обычно сидел в своем кресле у окна, только он временами стукался о Примата, вертящегося ниже, и тогда приходилось начинать все сначала.

Примат, разумеется, наигрывал на балалайке. Наигрывал он: "Карусель, Карусель, это радость для нас". Правда, иногда об него стукался Артиодакт, и тогда приходилось играть все снова.

Марсупал даже в таком неестественном состоянии умудрялся подпрыгивать.

Единственное, что осознавали все без исключения, это то, что кружит их довольно сильно, и что это был первый раз, когда им удалось основательно просохнуть.

А смерч летел через леса и поля, которые становились все некрасивее и ненормальнее. Скоро он влетел в места, где не было уже никакой растительности. Наконец, пейзаж стал настолько унылым, что даже смерч не захотел лететь дальше и, раскидав путешественников в стороны, распался на маленькие ветерки и вихри. А потом и они пропали.

ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой отряд перебирается через Долину Гейзеров и Опасное Ущелье

Один за другим члены отряда очнулись и начали собираться в кучку.

Они сидели на самой неуютной в мире земле. Она была сплошь зеленая. Такой они раньше не видели. Зеленая пустая поверхность тянулась до горизонта. Вокруг из-под земли поднимался пар. В небольших зеленых лужицах что-то клокотало и пузырилось. Время от времени кое-где в вышину взмывали горячие зеленые фонтаны, били с минуту и снова опадали. Из-за завесы клубящегося пара, сливавшегося вдалеке в сплошную белую полосу, поднимался толстый столб зеленого дыма. Дождь здесь был прямо-таки горячим.

О зонтиках уже никто и не вспоминал. Их растеряли еще при наводнении.

- Этого только не хватало, - сказал Родент, глядя на фонтаны, - мало нам воды было сверху, теперь она еще и снизу хлещет.

- По большому счету, - сказал глубокомысленно Примат, - для существ на девяносто процентов состоящих из воды внутри, немного воды снаружи - пустяки.

- Этот дождь перевернул все с ног на голову, - сказал Артиодакт, - я уже начинаю сомневаться, я ли это вообще? Или, может, кто-нибудь другой?

- Все мы лишь думаем, что являемся тем, чем принято думать, - сообщил

Примат, пряча балалайку в свою густую шерсть. - Хотя, на самом деле, вполне вероятно обратное от предполагаемого.

Все замолчали, пытаясь осмыслить высказанную мудрость, и при этом уходя В себя настолько, насколько каждому позволяла его глубина ума.

Сильнее всех пришлось напрячься Марсупалу, но больше первых трех слов он так и не понял. От этого поднялся и принялся подскакивать, может быть, надеясь, что его мысли станут глубже и он сможет до конца понять фразу, высказанную Приматом.

Ланг побоялся, что такие умственные упражнения могут сказаться на целостности отряда и поспешил сообщить:

- Примат хотел сказать, что нам надо идти на дым.

- Конечно, мои мысли можно трактовать по-разному, но не думаю, что я имел в виду именно это, - задумчиво проронил Примат.

- Как же нам пройти-то туда? - загрустил Артиодакт, глядя на очередной взметнувшийся фонтан. - Тут мигнуть не успеешь, как окажешься на верхушке такой вот штуки.

Хозяйственный Родент принялся за пересмотр сумки Марсупала. Оказалось, что из вещей уцелели только полпакета подмоченной муки да Лангов коврик.

Ланг критически посмотрел на подпрыгивающего Марсупала. И тут его осенило.

- Слушай мою команду! - крикнул он.

Все вытянулись в струнку. Марсупал при этом вертикально подпрыгивал.

- Единственная возможность миновать долину, это пройти ее очень быстро. И единственный, кому это может удасться, это...

Он сделал паузу.

Все выжидательно посмотрели на Ланга.

Его палец уткнулся в подскакивающего члена отряда.

- ...Марсупал!

- Один я не пойду! - захныкал Марсупал, - я хочу со всеми.

- Одного тебя никто и не отпустит, - нахмурив брови, сказал Ланг. -

Тем более с моим ковриком.

- А тогда как же? - спросил Родент удивленно. - Скакать-то он один умеет.

- Он и будет скакать один, а мы все будем...

- За него переживать, - вставил Артиодакт.

- А МЫ БУДЕМ СИДЕТЬ В ЕГО СУМКЕ!

Все молча начали обдумывать эту мысль. Но времени не оставалось.

- В сумку, в порядке очереди по колонне, шагом мар-рш!

В сумке Марсупала оказалось тесно до невозможности. Всем мешала И балалайка Примата.

- Никогда не думал, - что она такая огромная, - проворчал Ланг, - Ты уверен, что это не контрабас?

Марсупал уже не подпрыгивал, он собирал силы для прорыва сквозь кипучую долину.

- Слушай, - предложил Ланг Примату, - может, высадим твой инструмент?

Примат глубокомысленно ответил:

- По большому счету абсолютно не важно, что мы высадим, будь это моя балалайка или твой коврик...

Такие разговоры Лангу решительно не понравились.

- Итак, - крикнул он, - Родент предупреждает о гейзерах, Артиодакт - о горячих источниках, Примат играет для бодрости на балалайке, если при этом он нас всех не выкинет наружу.

- А я? - спросил Марсупал.

- А ты скачешь.

Он набрал воздуху в грудь и скомандовал: "Вперед!".

Затем нырнул вниз и съежился в самом глубоком месте сумки. Видеть все предстоящее ему не позволяли нервы.

И Марсупал понесся через столбы вырывающегося пара, между фонтанами гейзеров и бурлящими лужами источников.

- Гейзер! - кричал Родент.

- Источник! - вторил Артиодакт и Марсупал отскакивал вправо.

Но вот Родент и Артиодакт закричали одновременно:

- Гейзер!

- Источник!

Тогда Марсупал совершил свой лучший в жизни скачок и перемахнул через гейзер, ударивший прямо из источника. Кипяток лишь немного обдал жаром пятки прыгуна.

Вдруг Марсупал остановился.

Ланг, почувствовав, что движение прекратилось, осторожно выглянул из сумки.

Марсупал стоял на краю бездонной пропасти. На дне ее что-то сердито бурлило и клокотало, но все застилал зеленый туман.

На той стороне ущелья лежало огненное озеро, из которого поднимался зеленый дым. Им надо было туда, но за то что Масрсупал перескочит, не мог поручиться никто.

- Я думаю... - начал было Ланг.

Но никто не узнал, что он думает, потому что в этот момент сзади Марсупала ударила высоченная струя кипятка и обожгла прыгуну хвост.

Марсупал взвился и полетел к противоположному берегу.

Все, онемев, следили за полетом.

Ланг, сказав: "Мама!", нырнул поглубже в сумку.

Но Марсупал не долетел до обрыва. Видя, что край земли явно проносится мимо, Родент вытянулся во весь свой рост, ухватился за скалистый выступ и выдернулся из сумки. Примат схватил одной рукой за ногу вылетевшего наружу Родента, а другой - съежившегося на дне Ланга. Ланг, чувствуя, что его кто-то хочет вытащить, закричал: "Оставьте меня в покое!" и ухватился за единственное, за что можно было ухватиться в сумке. За балалайку. А та прочно застряла внутри, и никуда не вылетела. И так, наподобие гирлянды, экипаж сумки вываливался один за другим, пока музыкальный инструмент не прекратил это раскладывание. А Марсупал так рванул всех вниз, что Роденту подумалось: "Теперь я ни за что не смогу влезть в норы, не увеличив их вдвое".

Болтаясь на конце цепочки, Марсупал с интересом поглядел на Ланга, багровеющего от натуги, у которого в голове билась только одна мысль: "Не выпустить балалайку".

- Куда теперь?

- Наверх! - только и прохрипел Ланг.

Марсупал кивнул и, оставив балалайку в руках Ланга, пополз по остальным наверх. За ним, стараясь не смотреть вниз, - Ланг с балалайкой. Следом Примат. Родент и Артиодакт последними.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой путники понимают, откуда взялся Зеленый Дождь, а Трем Крепс Старший - что он получит выговор

У обрыва они сели отдышаться.

- Пожалуй, хорошо, что мы не выкинули балалайку, - наконец проронил

Ланг и содрогнулся, вспомнив, как Примат его вытянул за ноги.

- Нет большой разницы в том, выкинули бы мы ее или не выкинули, - сообщил Примат, - я мог бы и насвистывать.

Ланг посмотрел на него широко раскрытыми от страха глазами. Он представил, где бы Примат насвистывал, если бы в сумке к месту не оказалось балалайки.

Родент встал и посмотрел на кипящее озеро, из которого валил ввысь зеленый дым.

- Добрались, - сказал он.

Все следом медленно подошли к берегу озера. Оно клокотало возле скалистого уступа, на вершине которого стояла глыба, по величине никак не меньшая самого озера. Ветры обточили ее настолько, что удерживал ее от падения в озеро лишь небольшой плоский камешек внизу. Из трещины скалы в озеро желтыми потоками стекала огненная лава. Дождь не долетал до ее поверхности и испарялся где-то в вышине. Над зеленым дымом.

- Найти-то нашли, - проронил Родент. - Да как его заткнуть. Это ж не норка в земле.

- Во всяком случае, - сказал Ланг, - на голодный желудок этого не решишь. Ну-ка, что у нас там из еды осталось?

От переживаний у него всегда разыгрывался прямо карниворский аппетит.

Марсупал заглянул в сумку.

- Коврик! - доложил он.

- Но-но! - погрозил Ланг. - Это старина, реликвия. Ясно?

- Никак нет! - отозвался Марсупал.

- Ну и ладно, - махнул рукой Ланг.

Родент немножко поразмышлял, о том, как можно сделать мало-мальски приличную еду без кухонных принадлежностей и наконец сообразил.

Он стал лепить лепешки, а Артиодакт метал их прямо в лаву. Скоро у берега, аппетитно шипя, плавало не меньше десятка румяных лепешек.

Только путники расположились пообедать, как с вышины раздался гул. И откуда-то из-за зеленого дыма, вся в зеленых каплях стекавших по гладкому корпусу вниз, опустилась огромная летающая тарелка. Помигивая огнями, она зависла над озером.

- Это чего? - ужаснулсчя Артиодакт.

- На запах прилетела, не иначе, - заключил Родент.

- У нас таких нет, - оглядев тарелку, заявил Атиодакт. - Ланг, это чего?

Ланг, разумеется, понимал, что должен знать "это чего", но как-то получалось так, что не знал, как ни горько было сознавать.

- Это природное явление... - наконец высказался он, - и добавил, - наверное...

Уж очень оно было ни на что не похоже.

- Не пытайся назвать то, чего никогда не видел, тем, что ты думаешь, оно есть, ибо оно может оказаться чем-то противоположным, - заявил Примат.

Вдруг дно тарелки распахнулось и оттуда посыпались вниз груды пакетов, упаковок, коробок, бутылок и много чего еще.

Путники онемело следили за падением хлама в кипящее озеро. Достигнув поверхности, вещи загорались пламенем и в небо взлетел дым удесятеренной силы и зелени.

Мигнув еще раз на прощанье, тарелка закрыла днище и улетела ввысь, оставив путников на берегу озера в глубоком изумлении.

Первым в себя пришел Артиодакт.

- Вот тебе и "природное явление", - развел он руками.

- Да, что ж это такое! - вскипел Родент, - сколько вещей перепортили!

Какая бесхозяйственность!

- Да вы что, не поняли? - крикнул Ланг, - это же мусор. Они же здесь мусор сжигают. Вот откуда Зеленый Дождь-то! Вот из этих пакетов и бутылок.

Марсупал, подумал, что что-то вкус лепешек ему с самого начала Не понравился.

- По большому счету все равно, куда они все свои мусорные вещи скидывают, но если подумать покрепче, то встает вопрос: а тогда зачем они их вообще делают?

- Так они же снова прилетят, - грустно сказал Артиодакт, - и снова все сюда вывалят.

- Нужно озеро завалить вместе с дымом, - сказал Родент.

- Чем? - горько ответил Артиодакт. - Огромное такое...

Все немедленно посмотрели на Ланга.

Ланг многозначительно сказал: "М-м" и оглядел окрестности.

Пробки такой величины вокруг видно не было. Они стояли на голой скале.

Вокруг не было ни единого камешка. - Разве только балалайкой...

- Или ковриком, - подсказал Марсупал.

Ланг даже подпрыгнул от такого кощунства.

- Нет, нет, и то и другое слишком маленькое, - поспешно вставил он.

- И малым можно сделать многое! - выразился Примат.

- Нет! - решительно заявил Ланг.

Тут в небе снова раздался гул.

- Опять они, - отметил Артиодакт.

Все подняли головы. На них снова опускалась тарелка.

- Нет, это надо прекращать, - крикнул Артиодакт, они же опять сейчас...

Артиодакт напряженно соображал, как остановить летающую штуку.

Марсупал старался допрыгнуть до нее и брыкнуть, но та была слишком высоко. Примат думал о напрасности всего вообще и того, что делал Марсупал, в частности. Ланг мыслил над тем, как бы дать понять, этой летающей ерунде, что он о ней думает. И не находил ничего лучшего, как запустить чем-нибудь в нее. А из того чем запустить, не находил ничего лучшего, чем балалайка. Не ковриком же.

Он уже готов был отдать Примату соответствующее приказание. И даже вдохнул, но тут Родент кинулся по скале к глыбе, которая нависала над озером. И Ланг сообразил.

- Ты правильно меня понял! - крикнул он Роденту уже на бегу. И обратясь к другим, прокричал:" За мной!"

Тогда все, даже Марсупал, сообразили, что надо делать.

Запыхавшись, они добежали до глыбы и уперлись в нее, кто чем мог.

- Навались! - хрипел Родент.

- Давай, - вторил Артиодакт.

- А ну, как я! - командовал Ланг.

- По закону вероятности, - пыхтел Примат, - шансы, что мы скинем ее или не скинем, равны, но нет правил без исключений.

И он с неприматской силой уперся в глыбу ладонями.

- Ура! - прокричал Марсупал, сел на свой толстый хвост и поддал ее своими сильными ногами.

Глыба перевалила через камешек, секунду покачалась на нем, как бы решая, куда упасть лучше.

В этот ответственный момент Ланг не подвел и ткнул ее указательным пальцем в серый бок. Глыба немедленно качнулась, и тонны камня рухнули в озеро. К небу взлетела туча огненных брызг, и громада закрыла озеро с точностью до сантиметра.

Все закричали: "Ура!", но тут из сумки Марсупала вывалился коврик прадедушки Ланга и полетел следом за скалой.

Онемев, Ланг следил за падением самой дорогой ему вещи.

Коврик с шлепком упал прямо в центр гигантской каменной пробки.

Старший пилот мусорной тарелки номер 456-с Трем Крепс Старший с изумлением глядел, как на мониторах огромная глыба вдруг сорвалась из-за пелены дыма и упала в озеро огненной лавы, куда они уже третью неделю свозили мусор с Непройды. Он уже хотел было опустить тарелку и дать команду роботам - убрать внезапно появившуюся помеху, но тут увидел, как откуда-то из пелены пара на ровную поверхность камня упал квадратный предмет. Трем всплеснул руками. Это могло означать только одно: на выбранной им, в качестве мусорки, планете была жизнь, и жизнь - разумная. Во всей вселенной только разум мог делать квадратные вещи. А конвенция мусорщиков галактики запрещала свозить какие-либо отходы на планеты, где в какой-либо форме существовала жизнь. Это могло слишком пагубно повлиять на нее и изменить ход ее развития.

Трем хлопнул себя по лбу, нагнул говорильный отросток к динамику и дал команду компьютеру:

- Немедленный отход. Летим искать другую планету. На этой обнаружена жизнь. - Он немого помолчал и про себя добавил: - Разумная.

Трем бессильно опустил руки, глядя, как планета сокращается на Мониторах, и простонал:

- Выговор с взысканием брюльканьем мне обеспечен. И надо же было так опростоволоситься!

Тарелка повисела еще с минуту, как бы раздумывая о том, что ей остается делать в связи с последними событиями. Затем резко взяла вверх и унеслась в небо. Небо, в котором появилось первое голубое пятно. Путники никак не могли отвести от него взор. А Ланг бросился опрометью вниз и скоро уже стоял на глыбе, прижимая к колотящемуся сердцу свой бесценный коврик.

Домой путники возвращались через уже гаснущую Долину Гейзеров, через вновь посвежевшие леса, по траве, пробивающейся из обычного цвета земли. Вдоль почти уже прозрачной речки. Шагали они без всякого строя и командования. Примат весело наигрывал на балалайке.

А Ланг все шел и думал, как хорошо, что они справились с Зеленым Дождем и как хорошо, что жизнь снова становится такой, как надо. А еще он думал: "Какая радость, что тарелка не догадалась опуститься за ковриком. Он ведь один такой в Тайге..."