Святой Дзога родился в стольном граде Хэйане. Немного времени прошло с тех пор, как он появился на свет, а родители уже отправились по делам в Бандо. Укрепили на лошади нечто вроде паланкина, посадили в него кормилицу с младенцем, да так и путешествовали. Родители с кормилицей ехали впереди поезда. Уже сгустились сумерки. Кормилица возьми да и засни. Младенец с рук и скатился. Проехали уже немало. Кормилица глаза открыла - младенца нет как нет. Испугалась, ужаснулась, отцу с матерью сказала. Родители ее слова услышали, в голос закричали, заплакали: «Многие коровы, лошади и люди прошли по той дороге и, верно, затоптали насмерть нашего сыночка. Однако же хотим его увидеть хотя бы и мертвым и потому возвращаемся».
Поехали обратно. Видят - сын их лежит в ложбинке на камне посреди пыльной и узкой дороги. Лежит да в небо глядит, улыбается без заботы. Грязь к нему не пристала, на тельце - ни царапинки. Родители, кормилица и люди чужие младенца на руки брали, не могли надивиться. В ту ночь видели отец с матерью во сне: камень в пыли, а на нем подушка, каменьями расшитая, одежды небесные постелены. Поверх них младенец сидит, а по четырем углам стоят отроки небесные, ладони сложили благоговейно, приговаривают: «Родился ты изо рта Будды, и оттого защитили мы тебя». Родители глаза открыли, не могли чудесам тем надивиться, а любви их родительской еще больше прибыло.
Мальчику минуло четыре года, когда он заговорил впервые. Сказал родителям: «Должен я на гору Хиэй подняться, «Сутру лотоса» читать, учиться дорогой Великой Колесницы идти, дабы дела святые перерыва не знали». Сказал так - и снова молчок. Отец с матерью очень тому удивились - отчего это сын их такое сказал? Может, дух в него вселился? Так они гадали, дрожа от страха. И видела добрая матушка во сне: держит она сына на руках и кормит грудью, Глядь - а он вдруг обернулся монахом взрослым лет за тридцать, в руках сутру держит. Рядом мудрец стоит, отцу с матерью говорит: «Бояться нечего. Судьба сына вашего такова - быть ему святым». Проснулась мать, и паче прежнего уверовали они в сына.
Когда Дзога минуло десять лет, он взошел на гору Хиэй. Его взял в ученики настоятель школы Опоры Неба наместник Дзикэй. С тщанием читал Дзога «Сутру лотоса», с усердием вникая в истины явленные и сокрытые. Преуспел он в созерцании, учение Великой Колесницы постигнул. С толком спрашивал, с толком и отвечал, словно Касэн в последние дни свои. Просветление и озарение приходили к нему, словно Кусё был ему отцом. Каждодневно без изъятия прочитывал он по разу, «Сутру лотоса» и три раза на дню в грехах каялся. Молитвы творил частые, как того предписывает Учение явное и Учение тайное. Людей наставлять не любил, славу с выгодой отринул. Одно у него было желание - от мира убежать и спрятаться.
Прежний государь Рэйдзэй призвал Дзога к себе и велел ему молитвы читать оберегающие, а тот стал речи говорить безумные, телом двигать по-мерзкому, да так и ушел. Мать государя почтительно позвала его к себе, желая, дабы он был ее духовным наставником. Дзога же к ней вошел, стал ругаться словами непристойными, да так и ушел. Вот так силами всеми Дзога от мира отвращался.
Людную гору Хиэй покинув, от цветущей столицы подальше держась, взошел на гору Тоно, затворился там от глаз людских. Заповедей держался, помощи не искал. Так провел Дзога многие годы, четыре раза в году покаяние себе устраивал, на котором «Сутру лотоса» читал. Однажды явились ему во сне Хуэй-сы и Чжи-и, погладили по голове, сказали: «Как непорочен ты, сын Будды. Как упорен ты. Будды защищают тебя, бодхисаттва Фугэн оберегает». Дзога открыл глаза, в вере еще более укрепился, с еще большим усердием молитвам предаваясь. О делах мирских духи ему рассказывали, или же открывались они ему во сне. После того как укрылся Дзога на горе Тоно, он к людям больше не выходил, ни с кем ни слова не говорил и, временем дорожа, молитвам и священнодействию предавался.
Когда приблизился его последний срок, Дзога провидел свой смертный час за десять дней до кончины. Знал он, что в нравах этого мира о смерти сожалеть безмерно и жизнь оплакивать. А он улыбнулся, и радость его предела не знала.
Собрались вокруг Дзога монахи, стали причитать и плакать. Дзога же сказал им: «Мне, недостойному, много лет минуло, и долгие годы желал я скорее этот мир покинуть и вознестись в Край Вечной Радости. Утром исполнится сие. Радостно мне». Тут же стали службу служить, молитву Будде сотворяя. И еще разговор повели, смыслом глубокий. Стали песни Ямато распевать и другие гимны возглашать. Сам святой Дзога тоже песню пропел.
Слова там были такие:
С радостью встретить свой смертный час - все равно что бедному богатым сделаться. Верно говорю - ежели жить по заповедям Будды и желания отринуть, тогда и смерть примешь с радостью, как если бы от недугов избавился.
Вот так и расстался Дзога с людьми и призрачным миром. Оставив людей, взошел он в келью чистую, сел на сиденье веревочное, «Сутру лотоса» стал читать, пальцы сложил как положено. Сидя так и скончался. Лет ему было больше восьмидесяти.
Комментарий:
школы Опоры Неба - Тэндай (кит. Тянь-тай), одна из основных сект японского буддизма.
вникая в истины явленные и сокрытые - имеются в виду учения эзотерического (сокрытого, тайного, не упрощенного) и экзотерического (упрощенного, понятного для непосвященных) учения.
Касэн (санскр. Кашьяпа) - один из учеников Шакьямуни, достигший совершенства в риторике.
Кусё (санскр. Субхути) - ученик Шакьямуни, преуспевший в толковании вероучения.
Рэйдзэй - правил в 967-969 гг.
людную гору Хиэй покинув - на этой горе стояло множество храмов, монастырей, и она стала местом массового паломничества.
Хуэй-сы и Чжи-и - два известных китайских монаха, принадлежавшие к школе Тянь-тай. Чжи-и - первый патриарх этой школы.
песни Ямато - т. е. песни, сочиненные на японском языке. Ямато - одно из древних названий Японии.
пальцы сложил как положено - т. е. образовав пальцами соответствующую мудру (фигуру).