Попытка оправдания

Магистрал

Настал и мой исповедальный час.
Быть искренним - нелегкая затея.
Как объяснить?
Что промелькнуло тенью?
Откуда эта мутная напасть?

Мечтал же,
как о недоступном счастье,
запястье тронуть.
Молнией летел
на тихий зов.

А нынче вот метель
уныния мне небо страсти застит.

Мираж всегда прекрасней прозы жизни.
Вы снизошли - и время править тризну
любви.
Лицом стал дивный лик.
Утехи бренные - не дело для богинь.
Путь ожиданий и надежд велик.
Будь счастлива.
Прости меня.
Аминь!

I

Настал и мой исповедальный час.
Без околичностей и без намеков
я попытаюсь подвести итоги
прошедшему.
Я думаю о Вас,

выкраиваю из раздумий фразы,
плету из них тоскливый мой венок.
Вас видя, я бы объяснить не смог
всего. Слова бы сбились сразу
в бессмысленный набор жужжащих звуков
о предопределенности разлуки,
о жажде распрямить бесцельный круг -
в порыв параболы, прорвавшейся за стены.

Доверюсь лучше верному перу.
Быть искренним нелегкая затея...

II

Быть искренним - нелегкая затея:
из мишуры извлечь живую суть.
Ищу предлога время оттянуть -
поправил длинный стебель орхидеи.

Цветок засеребрился в темноте.
Пошлю с утра Вам маленькое чудо
и, может, перенесть Вам легче будет
день завтрашний,
конечно, грустный день.

Закрою двери, оглянусь с дороги,
взмахну рукой и горько сердце дрогнет.
Сколь над гаданьем ты не ворожи,
потери наши чаще обретений,
и долго ноют ссадины души.
Как объяснить? Что промелькнуло тенью?

III

Как объяснить? Что промелькнуло тенью?
Восторг сменила скорбная печаль.
Я за собой и раньше замечал
боязнь свободу потерять.
Вот наважденье.

Боюсь попасть в уютный тихий плен,
погрязнуть в зыби мыслей тривиальных,
где свежесть чувства в русле ритуалов
сведется к деловитости аренд.

Любовь, затертая привычкою, фальшива.
Привязанность вдруг переходит в привязь -
Веревка, и взахлест - тугой петлей.

Улыбки искривляются в гримасы.
Кончается падением полет.
Но Вам зачем про муки и напасти...

IV

Откуда эта мутная напасть
и вечная неудовлетворенность?
Живет же большинство вполне достойно:
попить, поесть, посплетничать, поспать.

Советуют счастливые прагматики:
остепенись, стихи - ненужный звон,
и не гляди с тоской за горизонт.
Пора бродяжьи позабыть повадки.

Чем свечи жечь бесцельно по ночам,
слова терзая, песенки бренча,
поспал бы, а с утра и за дела:
женился бы и приобрел участок с оливами...
Ну не земля, а клад.
А ты все ищешь призрачное счастье.

V

Мечтал я, как о недоступном счастье,
руки коснуться, заглянуть в глаза.
Вернуться б на три месяца назад.
Тогда казалось: жарким одночасьем
судьба решилась.
Мы спешим подчас
приблизить упоение наградой,
а победим - и пустоту утраты
ощутим лишь, когда соблазн угас.
Все время ДО прекрасней во сто крат.
Так терпок предвкушенья аромат.
Надежда, ожиданье, неизвестность...

То пела, то вдруг плакала свирель
в руках моих и чудно и чудесно.
Лишь позовете, молнией летел...

VI

Я молнией на тихий зов летел,
и очи Ваши синевой лучились.
Не замечая ускользавших чисел,
я пел любовь - счастливейший удел.

Слагал стихи, слова рифмуя смело.
В иллюминированной звездами ночи
себе казался гением почти,
а утром филигранною отделкой
я завершал очередной шедевр.

И все на взлете - оголенный нерв,
трепещущий, откликнуться готовый
на звук или оттенок...

Но ужель
все в прошлом и не повторится снова.
Кто знал, что будет пыльная метель..

VII

Поднялся ветер. Пыльная метель
в лицо швырнула пригоршню соринок.
Пока вымаргивал колючую начинку
из глаза, голубую акварель
над головой заволокло пастелью
продымленной.
Обрывки паутины
к лицу цеплялись липко и противно.
И духота. Осеннее похмелье
после разгула лета.
Ждешь дождя, а он не соберется все,
хотя и тучи тяжелы и, вроде, время
приспело разгуляться всласть ненастью.

Под стать осенней хмари настроенье -
уныние мне небо страсти застит.

VIII

Уныние мне небо страсти застит,
и гаснет свет искрящейся любви.
Уход непоправим.
Зачем кривить
душой?
Взаимность губит счастье.

От разделенности утрачиваем часть.
Разделенное чувство половинно
и вянет обреченною травинкой
в осенний, серый и недужный, час.

Я знаю не для всех мученья эти.
Другим - не солнце так луна посветит,
хватает и трухлявых пней огня.
Довольствоваться тем, что есть -
вот признак
посредственности.
Что ж... но для меня
мираж всегда прекрасней прозы жизни.

IX

Мечта всегда прекрасней прозы жизни.
Прозрачней краски. Чистые тона
ласкают словно теплая волна.
Что ж до того, что это только призрак.

Вы думали, надеюсь я на приз?
А приз - альков, уютные пенаты.
"Я жажду" сменит равнодушье "надо б",
и дальше тихо-тихо с горки вниз.

Так до конца спеленутым обетом
существовать
по чьим-то трафаретам?

Нет, не хочу и не могу - навек.
Предвижу осужденье с укоризной,
добавят сплетен, вылепят навет.
Вы снизошли и время править тризну.

Х

Вы согласились - время править тризну
любви.
Какой в продленье толк,
раз голос трепетный души моей умолк?

Как будто раньше я глядел сквозь призму,
и радужный, стеклом рожденный, фриз
Вас обрамлял лучистым ореолом.

А нынче... словно вздрогнул от укола
шипом отравленным - изысканный каприз
судьбы моей - и, звякнув колокольно,
игрушка дорогая раскололась,
крутнув на острие прощальный пируэт.

Лежит теперь ненужная в пыли.
Смешалась радуга в бесцветно-серый цвет,
и стал лицом всего лишь дивный лик.

XI

Да просто стал лицом небесный лик.
Рассыпались веснушек золотинки,
а белая ажурная косынка потеряна давно,
у глаз легли
предчувствия морщин,
и повилика
их скоро оплетет чело.
Чего ей до святынь.
А медь густых волос отбелит иней,
сначала кинув первый робкий блик.

Я, кажется, жесток, зачем об этом?
Добавить огорченья злым сонетом
безвинной донне... Может разорвать?

Душа чужая - лабиринт. Возможно,
поможет исцелению тетрадь.
Утехи бренные - не дело для богинь.

XII

Утехи бренные опасны для богинь
и разрушают в прах их пьедесталы.
Сначала приземленнее Вы стали,
потом предупредительность рабынь
мелькнула.

Я, наверно, циник,
а скука, словно преданный вассал,
таскается за мной.
И чувств накал
недолог, вспыхну и остыну.

Придумав миф, бесплотный идеал,
я Грезу на любовь короновал.

Глядел на Вас, а видел Вас едва ли.
И воодушевленный лишь на миг
согласием,
бегу от пасторали
и сладких песен, благо мир велик.

XIII

Путь ожиданий и надежд велик.
Пусть ветер неизвестности повеет.
Давно мой дом обходит вдохновенье,
и радостного творчества родник
почти иссяк.

Листаю, как реликвии,
среди унылых и промозглых стен
сонеты ясные, как летний день.

Поэзия - любовь моя, религия,
не оставляй меня.
Влюбленность самоценна,
как чувство светлое,
и без вознагражденья.

Ристалища, звон денег и мечей,
корзины снеди и разливы вин...

Я ухожу спокойный и ничей.
А Вы... Вы будьте счастливы. Аминь!

XIV

Будь счастлива. Прости меня. Пойми,
Как жаворонок в клетке золоченой
я угасал бы рядом обреченно.
Я стал бы равнодушным и немым.

Но кто без песен я? Безногий пилигрим.
Невыносимо.
А в дали зеленой
сложу о Вас высокие кансоны,
и вновь украсит лик нежнейший нимб.

Там, в неподвластье бедам и годам,
останетесь навек Прекрасной Дамой,
загадочной, прелестной и желанной.

А я... Я буду вечно помнить Вас.
И встречу у жемчужного фонтана
весенним днем
в благословенный час.